У меня есть для вас почти рождественская история. Правда, она случилась задолго до Рождества Христова, до появления самого понятия бога, включая ветхозаветного, до зарождения религии как таковой в головах первых людей, до самих этих первых людей, до появления в доисторических лесах наших предков – человекообразных обезьян и вообще до всего.
Потому что это случилось 750 миллионов лет назад.
И если что и было тогда на планете Земля, то лишь какие-то первые бактерии. Они мирно болтались рядом с примитивными водорослями и в ус себе не дули. Как выяснилось, напрасно.
Потому что именно тогда наша планета и пережила свою очередную
катастрофу. И полностью покрылась льдом. От полюса до полюса. Как блестящим лаком елочная игрушка. Эту гипотезу ученые и назвали «Земля-снежок».
Представьте себе.
Летит в космическом пространстве планета, полностью скованная льдом. И все, что вы любили на ней: ее голубой цвет, ее материки (надо сказать, тогда выглядевшие сверху совсем иначе), какую-то крошечную точку на ней, которую потом назовут вашим городом, чьи-то будущие руки и губы, которые прикоснутся к вам в темноте, вы сами в далекой проекции — все это погребено под толщей льда.
Земля и будущее человечество были обречены.
И тем не менее мы с вами живем, и вы даже читаете мою новогоднюю познавательную колонку.
Что же произошло?
…К слову сказать, не только вся будущая жизнь на планете Земля была тогда погребена, но и учитель внутри меня. Сейчас.
Поэтому если у меня есть возможность, я всегда проделываю со своими знакомыми один и тот же трюк. Рассказываю им про этот факт, или про эту гипотезу, если угодно. А потом спрашиваю, как тремя строчками выше вас спросил: Так что же произошло? Почему мы существуем с вами здесь и сейчас? А вы еще и чай пьете. Чашку отставьте!
Несчастный отставит чашку, скуксится, глаза отведет.
— Не знаю, — отвечает.
— А вы подумайте! — наставительно говорю я.
— Может, метеорит попал в Землю? — говорит скучным голосом тот.
— Нет! — радостно отвечаю я.
— Может, Солнце лед растопило?
— Опять нет. Лед — отличный отражатель, и большая часть тепла уходила в космос! — уже почти кричу я. От радостного перевозбуждения.
— Можно я уже пойду? — спрашивает несчастный. — Мне в туалет нужно, Дмитрий Борисович.
— А вы подумайте! — наставительно говорю я.
— Может, метеорит попал в Землю? — говорит скучным голосом тот.
— Нет! — радостно отвечаю я.
— Может, Солнце лед растопило?
— Опять нет. Лед — отличный отражатель, и большая часть тепла уходила в космос! — уже почти кричу я. От радостного перевозбуждения.
— Можно я уже пойду? — спрашивает несчастный. — Мне в туалет нужно, Дмитрий Борисович.
И вот тут мы подходим к самому интересному.
…Оказывается, что спасла нашу планету ее собственная геологическая активность.
Расплавленное ядро Земли, которое выплескивалось время от времени, пробивая лед, на поверхность Земли и которое как раз и насытило атмосферу углекислым газом. Да-да, тем самым, который теперь нам грозит парниковым эффектом и изменением климата.
Изменение климата и произошло.
Вулканы продолжали извергаться, раз за разом, век за веком, взрывали лед, выбрасывали газ, и за большое — непредставимо большое для нас, людей, бабочек и обезьян — количество лет извержений накопилось достаточное количество парниковых газов — метана и углекислого газа, способных удержать тепло и растопить Землю.
Ну а потом все пошло по накатанному.
Температура воздуха стала немного повышаться. Постепенно части материков начали освобождаться ото льда. И как следствие, чрезвычайно быстро по геологическим меркам — примерно за 1000 лет — лед растаял. К слову сказать, к этому времени под слоем льда образовалась новая экосистема, которая и обеспечила дальнейший приток углекислого газа в атмосферу Земли и не дала ей снова замерзнуть.
И вот я сижу под воображаемой елочкой (мне лень ее наряжать), ем салат оливье, купленный в соседнем супермаркете, и думаю: Какая отличная метафора всей нашей жизни.
Замороженные холодом, скованные льдом, без любви или с остатками любви, мы летим в нашем безвоздушном космическом пространстве. Никому не нужные, никем не любимые.
И нам кажется. Вот придет человек. Растопит нас. И тогда мы заживем. И все увидят, какие мы зеленые и голубые. Какие в нас таятся океаны нежности и любви. И сколько в нашей жизни еще могло бы произойти.
Но никто не приходит.
И бабочка никогда не вылупится из мертвого на первый взгляд кокона. И не посмотрит на мир своими тревожными хищными глазами. И не вспорхнет на стену.
Потому что все дело не в них, а в нас. Счастье — оно внутри.
У Набокова был об этом рассказ.
Когда герой сидит у себя в комнате, думает про то, что все бессмысленно, все плохо, все незачем. И вдруг.
«…И в то же мгновение щелкнуло что-то — тонкий звук — как будто лопнула натянутая резина. Слепцов открыл глаза и увидел: в бисквитной коробке торчит прорванный кокон, а по стене, над столом, быстро ползет вверх черное сморщенное существо величиной с мышь. Оно остановилось, вцепившись шестью черными мохнатыми лапками в стену, и стало странно трепетать. Оно вылупилось оттого, что изнемогающий от горя человек перенес жестяную коробку к себе, в теплую комнату, оно вырвалось оттого, что сквозь тугой шелк кокона проникло тепло, оно так долго ожидало этого, так напряженно набиралось сил и вот теперь, вырвавшись, медленно и чудесно росло. Медленно разворачивались смятые лоскутки, бархатные бахромки, крепли, наливаясь воздухом, веерные жилы. Оно стало крылатым незаметно, как незаметно становится прекрасным мужающее лицо. И крылья — еще слабые, еще влажные — все продолжали расти, расправляться, вот развернулись до предела, положенного им Богом, — и на стене уже была — вместо комочка, вместо черной мыши — громадная ночная бабочка, индийский шелкопряд, что летает, как птица, в сумраке, вокруг фонарей Бомбея.
И тогда простертые крылья, загнутые на концах, темно-бархатные, с четырьмя слюдяными оконцами, вздохнули в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья».
Помните, я вам обещал отличную рождественскую историю?
Комментариев нет:
Отправить комментарий